ИЗЪЯТИЕ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

(1922), антицерковная кампания советских властей, организованная под предлогом сбора средств для оказания помощи голодающим; один из этапов гонений на РПЦ в советский период. Имело целями дискредитацию и разрушение РПЦ как организационной структуры, проведение массовых репрессий против духовенства и приходского актива, а также получение валютных средств на нужды властей.

Масштабные конфискации имущества РПЦ проводились с начала установления советской власти. Так, в янв. 1918 г. были изъяты находившиеся в распоряжении Синода ценные бумаги и активы на сумму 46 млн р. Массовыми были реквизиции во время гражданской войны, особенно во время кампании по вскрытию мощей. В окт. 1918 г. только в Александро-Свирском мон-ре органами ВЧК было изъято ок. 40 пудов серебра в «церковных изделиях». В 1919 г. в Новгородской епархии было взято ценностей из монастырей и церквей на сумму свыше 1 млн р. золотом. Общее количество разграбленного и пропавшего в годы революции и гражданской войны церковного имущества оценивается исследователями (Н. А. Кривова и др.) приблизительно в 7 млрд р. Разграбление церковного имущества нередко сопровождалось расправами над препятствовавшими этому духовенством и мирянами.

Воззвание Святейшего Патриарха Тихона. 6 февр. 1922 г.Поводом к антицерковной кампании 1922 г. стал массовый голод в ряде регионов (прежде всего в Ср. и Н. Поволжье, а также в Предуралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины и др.). Причинами бедствия были жестокая засуха и проводимая властями во время гражданской войны продразверстка (насильственное изъятие «излишков» сельхозпродуктов), исчерпавшая хлебные запасы крестьянства. К маю 1921 г. в 34 губерниях от голода страдало более 20 млн чел. (ок. 1 млн скончались). Перед лицом народного бедствия власти вынуждены были разрешить организацию общественной помощи голодающим. С 1918 г., согласно декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», действовал запрет для религ. орг-ций любой благотворительной деятельности. Однако по инициативе общественных деятелей (в частности, Максима Горького) власти дали согласие на участие в кампании солидарности с жертвами голода Патриарха Московского и всея России св. Тихона, хотя в созданный 21 июля с участием общественности Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол) представители религ. орг-ций включены не были.

23 июля 1921 г. в газ. «Нью-Йорк таймс» с санкции советских властей было опубликовано обращение Патриарха Тихона к епископу Нью-Йоркскому с призывом к амер. народу оказать помощь голодающему населению России. С такими же посланиями свт. Тихон обратился к правосл. вост. Патриархам, главам Римско-католической и англикан. Церквей. В советских газетах полный текст патриарших воззваний не публиковался. В нач. авг. Патриарх направил письмо в Президиум Помгола, в к-ром сообщалось, что Церковь готова приложить все силы к облегчению страданий жертв голода. К письму прилагался текст послания Патриарха к пастве с призывом принять деятельное участие в помощи голодающим. Послание было отпечатано Помголом в количестве 100 тыс. экз. для распространения среди верующих. 5 авг. в Христа Спасителя храме в Москве Патриархом было проведено всенародное моление об избавлении от голода. По всей стране в храмах начались сборы денежных средств, продуктов и вещей для голодающих.

Свт. Тихон в письме в Президиум Помгола и в аналогичном обращении (от 17 авг.) к председателю ВЦИК М. И. Калинину, возглавлявшему Центральную комиссию помощи голодающим (ЦК Помгола) при ВЦИК, сообщил о создании Всероссийского Церковного комитета помощи голодающим. Патриарх указал, что оказание помощи жертвам голода со стороны Церкви может быть успешным, если Церковный комитет получит право организовывать на местах общественные столовые, склады продовольствия, медицинские и раздаточные пункты для голодающих без различия вероисповедания, национального, классового и сословного признаков; издавать воззвания, проповедовать, проводить религиозно-нравственные чтения, духовные концерты и т. п. для сбора денежных и материальных пожертвований; иметь возможность получать помощь из-за границы и приобретать на собранные средства продовольствие. Члены Церковного комитета должны были пользоваться правом собраний, их деятельность контролировалась не правительственной Рабоче-крестьянской инспекцией (РКИ), а представителями общественности, входившими в Помгол.

27 авг. 1921 г. Помгол был распущен, его руководители из числа представителей общественности подверглись репрессиям. Была приостановлена и деятельность Церковного комитета помощи голодающим, все собранные им денежные суммы были переданы в ЦК Помгола при ВЦИК. 31 авг. Патриарх Тихон повторно обратился к Калинину с просьбой утвердить положение о Церковном комитете, но не получал ответа в течение 3 месяцев. В партийно-гос. руководстве при общей его враждебности Церкви не было единства взглядов по вопросам допустимости взаимодействия гос. и церковных органов хотя бы в деле преодоления последствий жесточайшего бедствия. Если В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий и И. В. Сталин выступали категорически против разрешения церковной помощи голодающим, то Калинин и нек-рые др. члены высшего советского руководства считали это допустимым. При ухудшении к кон. 1921 г. ситуации в стране (прогнозировалось возрастание числа голодающих до 50 млн чел.) временно взяла верх позиция сторонников сотрудничества с Церковью.

8 дек. 1921 г. ВЦИК принял постановление, дававшее Церковному комитету офиц. разрешение на сбор средств для голодающих, но только 1 февр. 1922 г. было утверждено положение «О возможном участии духовенства и церковных общин в деле оказания помощи голодающим», а еще через неск. дней были приняты инструкции, устанавливавшие порядок сбора пожертвований, их распределение и формы отчетности. Согласно установленному порядку, все собранные в епархиях средства и пожертвования должны были передаваться в ЦК Помгола. При этом представители Церкви могли участвовать в разработке планов ЦК Помгола по оказанию помощи голодающим. Контроль за благотворительной деятельностью Церкви осуществлялся ЦК Помгола и РКИ.

Записка Л. Д. Троцкого о методах внесения раскола в духовенство в связи с изъятием церковных ценностей. 12 марта 1922 г.Несмотря на серьезные ограничения со стороны государства церковной благотворительной инициативы, к февр. 1922 г. Церковь собрала для голодающих ок. 9 млн р., не считая ювелирных изделий, золотых монет и продовольственной помощи. При этом на местах формально разрешенная благотворительная деятельность Церкви по борьбе с голодом нередко подвергалась ограничениям и те, кто сотрудничали с Церковью, преследовались. Так, Самарский губисполком признал «контрреволюционным» епархиальный Комитет помощи голодающим, все его члены были арестованы и осуждены, что вызвало протест Калинина. Также подвергались репрессиям епархиальные Комитеты помощи голодающим в Твери, Костроме, Вятке и др. городах.

С дек. 1921 г. ЦК Помгола вела переговоры с Патриархом о возможности пожертвования церковных ценностей на нужды голодающих. Патриарх согласился на это, уточнив, что существуют предметы, которые Церковь не может жертвовать по канонам; речь должна идти только о добровольных пожертвованиях со стороны общин верующих. ЦК Помгола одобрила такие договоренности. 6 февр. 1922 г. Патриарх составил новое обращение к верующим, в к-ром, призывая к благотворительным пожертвованиям, разрешил духовенству и приходским советам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения, утварь и имущество, не имеющие богослужебного употребления. 14 февр. «Воззвание» Патриарха с санкции Политбюро ЦК РКП(б) было опубликовано в виде листовки. Сбор такого рода пожертвований производился в соответствии со специальной инструкцией ЦК Помгола.

Санкционировав переговоры с Церковью о сотрудничестве в борьбе с голодом, власти одновременно разрабатывали планы насильственного И. ц. ц. Одним из главных инициаторов подобных действий был Троцкий, к-рый с янв. 1922 г. являлся «особоуполномоченным Совета народных комиссаров по учету и сосредоточению ценностей». Первоначально Троцкий и созданная при нем комиссия изымали ценности из закрытых мон-рей и храмов, но вскоре встал вопрос об изъятии имущества из действующих церквей. Началась подготовка к сбору, хранению, транспортировке и реализации за границей изымаемых церковных ценностей.

Важной частью подготовки к кампании по И. ц. ц. была разработка законодательных норм для их централизованного сбора и учета. 27 дек. 1921 г. ВЦИК издал постановление «О ценностях, находящихся в церквях и монастырях», 2 янв. 1922 г. вышло постановление «О ликвидации церковного имущества», согласно к-рому «имущество материальной ценности» нельзя было оставлять, как раньше, в распоряжении местных властей, а следовало передавать в Гохран. Непосредственная подготовка постановления об И. ц. ц. велась т. н. центральной тройкой, состоявшей из представителей ВЦИК П. П. Лебедева, Агитационно-пропагандистского отдела ЦК РКП(б) Л. С. Сосновского и начальника 8-го отдела («по отделению церкви от государства») Наркомата юстиции П. А. Красикова.

16 февр. 1922 г. ВЦИК принял постановление (декрет) «Об изъятии церковных ценностей для реализации на помощь голодающим». Декретом предписывалось местным советам «ввиду неотложной необходимости спешно мобилизовать все средства страны, могущие послужить средством спасения погибающего от голода населения Поволжья» немедленно изъять из имущества, переданного в пользование группам верующих всех религий, ценные предметы из золота, серебра и драгоценных камней. Разработанный ВЦИК документ содержал положения, к-рые формально должны были защищать права верующих. Оговаривалось, что декрет касается только тех предметов, «изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа», обязательным было и привлечение к проведению мероприятий представителей групп верующих. На практике власти постоянно грубо нарушали положения собственного постановления.

Декрет, опубликованный в печати 23 февр., вызвал недоумение в Русской Православной Церкви. 28 февр. Патриарх Тихон обратился к духовенству и верующим с посланием по поводу И. ц. ц. Патриарх изложил историю взаимоотношений Церкви с властями по вопросу оказания помощи жертвам голода и напомнил, что разрешил жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Об этом было сообщено в особом воззвании, разрешенном советским правительством к публикации и распространению среди населения. Однако вслед за этим в правительственных газетах появились резкие выступления против руководителей Церкви и было опубликовано постановление об изъятии из храмов всех драгоценных церковных вещей, в т. ч. священных сосудов и проч. богослужебных предметов.

«Мы допустили, в связи с чрезвычайно тяжелыми обстоятельствами, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления,- говорилось в послании Патриарха Тихона.- Но мы не можем одобрить изъятие из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею, как святотатство». Послание Патриарха было разослано епархиальным архиереям для доведения до сведения каждого прихода. Это решение Предстоятеля Церкви власти страны назвали незаконной акцией, направленной на противодействие исполнению постановления ВЦИК, в дальнейшем оно использовалось как основание для массовых репрессий.

Большинство священнослужителей и мирян активно поддержали Патриарха. 6 марта Петроградский митр. сщмч. Вениамин (Казанский) передал в представительство ЦК Помгола заявление, что Церковь соглашается на сотрудничество с властями, только если пожертвования верующих будут добровольными. Митр. Вениамин предупреждал, что, если власти все же решатся на проведение насильственного изъятия, Церковь не сможет благословить передачу ценностей. Во избежание инцидентов в комиссии по приему церковных ценностей предлагалось ввести представителей духовенства и мирян. 7 марта Крутицкий архиеп. (впосл. митрополит) Никандр (Феноменов) созвал совещание московских благочинных, на к-ром было заслушано обращение Патриарха, получившее единодушную поддержку. Московские приходские советы выносили решения о недопустимости изъятия богослужебных предметов. Новгородский и Старорусский митр. Арсений (Стадницкий) открыто выступил против насильственного И. ц. ц., организовал добровольную сдачу ценностей, призвав не допускать насилие ни в какой форме. Ростовский и Таганрогский еп. Арсений (Смоленец) публично предал анафеме всех посягающих на достояние Церкви и обратился к пастве с призывом воспрепятствовать действиям властей.

Первоначально власти планировали начать изъятие с первых чисел марта и завершить к открытию XI съезда РКП(б), к-рый должен был пройти 27 марта - 2 апр. 1922 г. Однако твердая позиция духовенства и верующих на время задержала начало кампании. 8 марта ГПУ, курировавшее проведение антицерковных акций, приняло секретное постановление: «Момент практического проведения изъятия отдалить до получения решительных результатов нашей политагитации». Изъятию должна была предшествовать масштабная пропагандистская работа, превосходящая всю прежнюю антирелиг. агитацию. Все партийные силы, по предложению ГПУ, должны были быть мобилизованы на «организацию общественного мнения в нужном направлении». Для этого предполагались ежедневные антицерковные публикации во всех газетах, выпуск специальных листовок, проведение лекций, собраний, митингов с участием представителей из голодающих губерний.

Конверт письма В. И. Ленина о шуйских событиях. 19 марта 1922 г. (РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 22947. Л. 1)Особое внимание власти уделяли тому, чтобы разными путями побудить часть духовенства выступить против Предстоятеля Церкви. Троцкий предлагал включить представителей «прогрессивного» духовенства в состав органов ЦК Помгола. Мн. архиереи, особенно в голодавших губерниях, выступили в поддержку изъятия ценностей, видя в этом не антицерковную кампанию, а необходимую меру борьбы с бедствием. В большинстве случаев эти выступления не выходили за рамки призывов к помощи голодающим со стороны Церкви, о чем писал в своих воззваниях и свт. Тихон. Однако некоторые церковные деятели под предлогом борьбы с голодом выступили в гос. печатных изданиях с резкими нападками на Патриарха, приняв, т. о., участие в организованной властью кампании по дискредитации Церкви. Среди них были ставшие впосл. активными деятелями обновленчества епископы бывш. Владикавказский Антонин (Грановский), Нижегородский Евдоким (Мещерский), Епифанский Виталий (Введенский), Вологодский Александр (Надеждин), Кубанский Иоанн (Левицкий), члены «Петроградской группы прогрессивного духовенства» прот. А. И. Введенский, священники В. Д. Красницкий и А. И. Боярский.

Пропагандистские акции не принесли организаторам антицерковной кампании большого успеха. Нередки были случаи, когда на митингах рабочие принимали решения против И. ц. ц. или предлагали сначала коммунистам сдать ценности. В это же время состоялись приходские собрания. В большинстве губерний местные власти проявляли нерешительность, и потому удавалось избежать прямых столкновений с верующими. Большое значение имели инициативы со стороны представителей духовенства и прихожан, предлагавших взаимоприемлемые решения, в частности по замене предназначенных для изъятия святынь равным по стоимости количеством золота или серебра, а также собранными деньгами или продовольствием. Из-за сопротивления верующих местные власти вначале приостанавливали изъятия, не решаясь на открытое применение силы, и ждали инструкций из Москвы. В ряде мест противостояние верующих представителям властей приобретало жесткий характер.

В Калужской и Тамбовской губерниях отмечались случаи, когда крестьяне прогоняли прибывшие для изъятия ценностей комиссии; в деревни высылались карательные военные отряды. В Калуге прошла 3-дневная забастовка рабочих, возмущенных разорением церквей. В Смоленске верующие не пропустили в кафедральный собор членов Комиссии по описи церковного имущества. В Ростове-на-Дону при попытках проникновения в церковь представители власти были избиты толпой, в результате чего комиссия приняла решение «временно прекратить работы по изъятию и все силы бросить на проведение агитационной кампании». Во Владимире верующие, несмотря на вмешательство милиции, воспрепятствовали разорению Успенского собора. Стихийное выступление прихожан остановило изъятие ценностей из собора в Ст. Руссе; в Петрограде членов Комиссии по изъятию ценностей не допустили в Казанский и Троицкий соборы; людей, защищавших Спасскую ц. на Сенной пл., разогнал конный отряд. Наибольшую известность получили события в г. Шуе Иваново-Вознесенской губ. 15 марта 1922 г. собравшиеся по набату у шуйского Воскресенского храма неск. тыс. верующих пытались воспрепятствовать изъятию и даже разоружили часть красноармейцев. Войска открыли по людям пулеметный огонь - 4 чел. были убиты, десятки ранены.

Ход кампании по изъятию ценностей становился предметом обсуждения на каждом заседании Политбюро. Высшие чины ГПУ, осуществлявшего координацию силовых акций против Церкви, требовали жестких мер по отношению к верующим. Наиболее последовательную антицерковную позицию занимал Троцкий, поддерживаемый Лениным и Сталиным. Калинин, предлагавший не отходить от официально заявленной цели кампании - помощи голодающим, а также выступавшие с отдельными возражениями из опасений массовых беспорядков В. М. Молотов, Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев обычно вынуждены были подчиняться мнению более влиятельных членов Политбюро.

Одной из важнейших задач, поставленных Троцким для осуществления антицерковной кампании, стала организация в масштабах всей страны особого механизма для И. ц. ц., поскольку возглавляемый Калининым ЦК Помгола не вызывал у него доверия. Используя недовольство партийного руководства неудачным началом кампании по изъятию ценностей, Троцкий выступил с обвинениями в адрес Президиума ВЦИК в связи с «явно обнаруженной ныне несостоятельностью постановки дела» из-за преждевременности, на его взгляд, декрета об изъятии, к-рый «был издан и опубликован совершенно независимо от хода подготовки и оказался холостым выстрелом».

Троцкий предлагал создать для руководства изъятиями ценностей из церквей особую секретную комиссию из членов руководимой им комиссии «по учету и сосредоточению». Троцкий хотел возглавить обе комиссии; официально вопросами И. ц. ц. должен был заниматься ЦК Помгола. Однако, поскольку ранее по инициативе Троцкого была организована Московская комиссия по изъятию церковных ценностей в том же составе, создание Центральной комиссии встретило в Политбюро возражения. 16 марта Политбюро постановило, что «дело организации изъятия церковных ценностей еще не подготовлено и требует отсрочки, по крайней мере в некоторых местах».

Происходившее во время изъятий противостояние верующих и представителей офиц. органов, и особенно события в Шуе, вызвали растерянность у части партийно-советского руководства. 19 марта в губкомы и обкомы партии была отправлена за подписью Молотова шифрованная телеграмма от имени ЦК РКП(б), в к-рой говорилось, что «ввиду имевших место осложнений на почве изъятия ценностей» кампанию следует временно приостановить и сосредоточить все силы на подготовительной и агитационной работе. Однако в тот же день Ленин обратился к членам Политбюро с письмом, в котором потребовал «произвести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом». Он отметил, что отправленная ранее шифротелеграмма может стать неплохой маскировкой истинных намерений партийного руководства. Ленин писал, что после событий в Шуе настал самый благоприятный момент для удара по Церкви, когда можно «99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий». За счет И. ц. ц. предполагалось получить неск. сот миллионов или даже неск. миллиардов золотых рублей, без чего, по словам Ленина, «никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы».

Однако задача получения через конфискацию церковного имущества дополнительных средств на внешнеполитические цели для Ленина отходила на 2-й план по сравнению с открывавшимися перспективами сокрушительного удара по Церкви. Поскольку кощунственные действия властей вызвали протест со стороны верующих, власти считали себя вправе обвинить Церковь в нежелании жертвовать для помощи голодающим ценности и в оказании сопротивления их изъятию. Ответом на сопротивление стали масштабные репрессии, с помощью к-рых предполагалось осуществить, по словам Ленина, «с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства».

Письмо В. И. Ленина членам Политбюро в связи с событиями в Шуе, с автографом Молотова, от 19 марта 1922 г. (РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5212)Согласно предложенному плану, в Шуе должны были пройти массовые аресты среди духовенства и горожан. Процесс по этому делу предполагалось провести с максимальной быстротой и закончить «расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, также не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров». Как писал Ленин, «чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Ленин считал, что арестовывать Патриарха Тихона пока не надо, хотя требовал установить за ним строжайшую слежку.

Еще более жесткую позицию заняло руководство ГПУ, направившее в Политбюро докладную записку с предложением о немедленном аресте Патриарха и членов Синода за «контрреволюционную деятельность». ГПУ отметило существование в Церкви противников Патриарха, к-рым его арест даст возможность «избрать на патриарший престол и в синод лиц, настроенных более лояльно к Советской власти». За арест Патриарха также высказался Троцкий, предложив, правда, отсрочить его на 10-15 дней. Чуть позже Троцкий представил Политбюро развернутый план антицерковных действий. Предлагалось для внесения раскола использовать против «правящей части» Церкви «лояльное», «соглашательское» духовенство; в дальнейшем Троцкий намечал развернуть кампанию и против «обновленной церкви», чтобы «превратить ее в выкидыш».

20 марта была создана Центральная комиссия по изъятию церковных ценностей (Центральная КИЦЦ). Главой ее был назначен Калинин, но реальной власти он не имел и даже конфликтовал с сотрудниками. Фактическим руководителем КИЦЦ был зам. наркома внутренних дел А. Г. Белобородов (бывш. председатель Уральского ЦИК, взявший на себя ответственность за принятое в 1918 решение о расстреле семьи имп. страстотерпца Николая II Александровича). Во всех губерниях создавались подчинявшиеся Центральной КИЦЦ местные комиссии (губКИЦЦ), в состав которых в обязательном порядке входили руководители местных органов ГПУ и военных частей. Для сохранения видимости борьбы с голодом также организовывались «официальные» комиссии по изъятию в подчинении ЦК Помгола. Общее руководство антицерковной кампанией продолжало осуществлять Политбюро.

Центральная КИЦЦ ужесточила проведение кампании и вела борьбу с любыми попытками местных властей пойти на компромисс с верующими. Были даны указания по скорейшему проведению изъятий из храмов; кампанию планировалось завершить в европ. части страны к 20 мая, в Сибири к 1 июня. В случае срыва сроков представителей местных властей привлекали к ответственности. Для предотвращения возможных народных выступлений предполагалось привести в полную боевую готовность воинские части. В храмах должны были изыматься все без исключения ценности; замена церковных предметов драгоценными металлами (ранее возможная по инструкции ВЦИК) не разрешалась; при неполном изъятии должны были проводиться повторные конфискации.

Центральная КИЦЦ рекомендовала избегать при проведении изъятий явных кощунств и варварского отношения к святыням, что в значительной степени было связано с заинтересованностью в сохранении изымаемых священных предметов для последующей продажи за границей. Тем не менее в большинстве случаев церковные предметы, часто высокой художественной ценности, во время конфискации превращались в лом драгоценного металла. Попытки музейных отделов помешать уничтожению произведений церковного искусства воспринимались как скрытая агитация против проведения изъятия и нередко карались наравне с открытым сопротивлением. Так, в Астрахани был привлечен к суду представитель Главмузея А. А. Дмитриевский, подавший в губКИЦЦ протест против изъятия предметов церковной утвари XVII-XVIII вв., имевших большую историческую и художественную ценность.

Главный удар ГПУ был направлен прежде всего против представителей церковной власти. В кон. марта в Москве по обвинению в организации противодействия декрету об И. ц. ц. были заключены в тюрьму архиеп. Никандр (Феноменов), священномученики митр. Серафим (Чичагов) и еп. Иларион (Троицкий; впосл. архиепископ), почти все члены Высшего церковного управления и Московского епархиального совета, наиболее влиятельные иереи и руководители органов приходского управления. Аресты проводились с целью обезглавить Церковь, дезорганизовать крупнейшие московские приходы. 28 марта на допрос в ОГПУ был вызван Патриарх Тихон. Свт. Тихон взял на себя всю ответственность за составление воззвания в связи с декретом об И. ц. ц. По заявлению Патриарха, его послание содержало не призыв к насилию, а лишь оценку действий властей.

Чтобы предотвратить возможные инциденты, 9 апр. 1922 г. Патриарх Тихон обратился к епархиальным архиереям с посланием, в к-ром выразил обеспокоенность тем, что при проведении изъятия ценностей в ряде случаев прихожане, «побуждаемые, несомненно, ревностью о храме Божием, но ревностью неправильно понимаемою», совершали активные противодействия властям, что приводило к кровопролитию. Осуждая подобные действия, Патриарх призывал архиереев дать пастве необходимые наставления. 10 апр. Петроградский митр. Вениамин обратился к верующим с воззванием и предложил «отнестись по-христиански к происходящему в наших храмах изъятию»; он отметил, что со стороны прихожан совершенно недопустимо проявление насилия в любой форме в храме или вблизи него. Митр. Вениамин призвал: «Проводим изымаемые из наших храмов церковные ценности с молитвенным пожеланием, чтобы они достигли своего назначения и помогли голодающим... Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь, чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится Бескровная Жертва».

Стремление Церкви любой ценой избежать насилия не находило отклика у властей, заинтересованных в том, чтобы использовать народные волнения как повод для гонений. Несмотря на все попытки духовенства удержать верующих от сопротивления И. ц. ц., избежать новых столкновений не удалось. С кон. марта - нач. апр. 1922 г. против верующих все чаще использовалась военная сила. При изъятии ценностей из кафедрального собора Смоленска против собравшихся прихожан были посланы войска, применившие оружие; 6 чел. были ранены, более 100 арестовано. В Калужской губ. воинский отряд с пулеметами разогнал верующих, защищавших Пафнутиев Боровский в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь. В Ярославской губ. военная сила применялась при изъятии ценностей из Варницкого во имя Святой Троицы Сергиева мужского монастыря. В Кременчуге сопротивление прихожан старообрядческой церкви было подавлено при поддержке курсантов. Военные разогнали верующих при конфискации ценностей из соборов Твери, Витебска, Орла и Тамбова.

В Москве, где изъятие ценностей началось 31 марта, против прихожан ц. Знамения Богородицы на Знаменке был направлен кавалерийский отряд. Конная милиция разогнала несколько сот верующих у Николо-Покровской ц. в Бауманском р-не. У храма Богоявления в Дорогомилове произошли столкновения верующих с представителями властей, неск. человек были ранены. Массовые аресты верующих имели место в Царицынской губ., а также в Иркутске, Тюмени. Сопротивление верующих было столь значительным, что с приближением Пасхи (в 1922 приходилась на 16 апр.) власти были вынуждены на неск. дней приостановить кампанию. 21 апр. начались изъятия из храмов Петрограда; усилиями митр. Вениамина удалось предотвратить кровопролитие, хотя были отдельные случаи пассивного сопротивления со стороны верующих. В мае произошли столкновения верующих с войсками в г. Ейске Кубанской обл., где во время изъятия ценностей из собора Ейский еп. Евсевий (Рождественский) отдал распоряжение бить в набат, призывая прихожан на защиту храма. Всего, по данным исследователей, в ходе кампании 1922 г. произошло ок. 1,4 тыс. серьезных столкновений, во время к-рых против верующих применялась военная сила. Массовые аресты духовенства и верующих в связи с кампанией по И. ц. ц. осуществлялись в большинстве губерний России, Белоруссии, Украины.

С апр. 1922 г. начались революционные трибуналы по делам, связанным с противодействием декрету об И. ц. ц. Наиболее значительными были процессы в Иваново-Вознесенске, Петрограде и Москве, они проходили под непосредственным контролем Политбюро. 25 апр. были приговорены к расстрелу арестованные в Шуе священномученики прот. Павел Светозаров, свящ. Иоанн Рождественский и мч. Петр Языков. 26 апр. открылся Московский процесс против видных священников и членов приходских советов города. В качестве свидетеля на процессе выступил Патриарх Тихон. Он утверждал, что Церковь хотела отдать ценности на борьбу с голодом добровольно, но власть вопреки достигнутым договоренностям решила применить силу. 8 мая трибунал приговорил к расстрелу 11 обвиняемых. Шесть из них были помилованы решением ВЦИК, а священномученики протоиереи Александр Заозерский, Василий Соколов, Христофор Надеждин, иером. прмч. Макарий (Телегин) и мирянин мч. Сергий Тихомиров после утверждения приговора членами Политбюро были казнены. Трибунал вынес постановление о привлечении к суду в качестве обвиняемого Патриарха Тихона. Вскоре свт. Тихон был заключен под домашний арест. Время И. ц. ц. и репрессий против священников РПЦ, не подчинившихся декрету, было сочтено ГПУ наилучшим моментом для организации обновленческих групп (см. «Живая церковь») и попытки захвата ими церковной власти в Москве, а затем и по всей стране.

10 июня начался Петроградский процесс, на котором в качестве обвиняемых выступали митр. Вениамин (Казанский), его викарий Кронштадтский еп. Венедикт (Плотников), наиболее видные представители городского духовенства и приходских советов. Митр. Вениамин повторил на суде, что считает необходимым отдать голодающим все ценности, но не может благословить насильственное изъятие богослужебной утвари. 5 июля митр. Вениамин и еще 10 обвиняемых были приговорены к расстрелу. Семь из них были помилованы, а священномученики митр. Вениамин (Казанский), архим. Сергий (Шеин), мученики Юрий Новицкий и Иоанн Ковшаров - расстреляны.

Только к сер. 1922 г. по делам, связанным с И. ц. ц., по стране состоялся 231 судебный процесс над более 700 обвиняемыми; подсудимые привлекались к ответственности как по политическим статьям - в случае публичного осуждения И. ц. ц. или оказания противодействия, так и по уголовным - при попытках сокрытия церковной утвари. Нередки были приговоры к смертной казни. Процессы продолжались и в дальнейшем, будучи тесно связанными с делами по обвинению в оказании противодействия захвату власти в епархиях обновленцами.

Взвешивание и составление списков изъятых церковных ценностей. Фотография. 1922 г.

Заседания революционных трибуналов проходили в Cмоленске, Ростове-на-Дону, Туле, Витебске, Череповце, Чебоксарах, Рыбинске, Костроме, Астрахани, Гомеле, Житомире, Ярославле, Полтаве, Екатеринбурге, Новочеркасске, Вятке и др. городах. На местных процессах наряду с обвинениями против епархиальных властей выдвигались обвинения и против Патриарха Тихона, всего священноначалия Русской Церкви, представляемой как «контрреволюционная, преступная организация». По делу о беспорядках при И. ц. ц. в Ст. Руссе были приговорены к смертной казни священники В. Пылаев и В. Орлов (позднее помилованы), архиеп. Арсений (Стадницкий) и еп. Димитрий (Сперовский) привлечены к уголовной ответственности и арестованы. За «агитацию и будирование масс против сдачи церковных ценностей» были осуждены Владимирский митр. Сергий (Страгородский; впосл. Патриарх Московский и всея Руси) и его викарий Ковровский еп. священноисп. Афанасий (Сахаров). Митр. Сергий после признания им обновленческого Высшего церковного управления был освобожден, а еп. Афанасий отправлен в ссылку.

Был арестован и дважды приговаривался к расстрелу управляющий Томской епархией Барнаульский еп. Виктор (Богоявленский), но помилован ВЦИК с заменой смертного приговора 10 годами тюремного заключения. Донской ревтрибунал приговорил к смертной казни Ростовского еп. Арсения (Смоленца), затем в связи с амнистией мера наказания была заменена 10 годами заключения. В Царицыне был казнен викарий Донской епархии Нижнечирский еп. Николай (Орлов; по др. сведениям, умер в тюрьме). В дек. 1922 г. состоялся «2-й этап» Московского процесса, по которому проходило более 100 обвиняемых. Суды над причастными к сопротивлению И. ц. ц. продолжались и в дальнейшем. В апр. 1923 г. в Краснодаре был устроен показательный процесс о «противодействии изъятию церковных ценностей» над Ейским еп. Евсевием (Рождественским). Общее число привлеченных к «церковным делам» в этот период, по разным данным, составляло ок. 10 тыс. чел. Исследователи считают, что в период проведения кампании погибло более 2 тыс. чел. Тяжелый удар был нанесен в ходе репрессий по епископату РПЦ. В связи с обвинениями в противодействии И. ц. ц. и сопротивлении обновленцам в 1922-1923 гг. были заключены в тюрьмы или отправлены в ссылку 66 архиереев - до половины их общего числа.

Главный удар в ходе кампании по И. ц. ц. власти направили на правосл. Церковь как на самую многочисленную и представлявшуюся советско-партийному руководству наиболее влиятельной и опасной конфессию. При этом власти стремились подчеркнуть, что изъятие ценностей затрагивает все конфессии без исключений. Так, Троцкий требовал «тщательнейшего изъятия» ценностей из московских синагог. В Москве 4 апр. 1922 г. разграблению подверглись 43 правосл. церкви, Новодевичий и Донской мон-ри, а также римско-католич. костел и 2 старообрядческие церкви. На следующий день в числе 56 московских храмов, где прошли изъятия, оказались арм., греч., 2 рус. старообрядческие церкви, а также евангелический молельный дом и синагога.

В ряде регионов изъятие ценностей затронуло значительное количество неправосл. храмов. Прежде всего это относилось к Белоруссии, где многочисленное польск. население принадлежало к Римско-католической Церкви. Как и православные, католики пытались противодействовать изъятию ценностей из своих храмов и также становились жертвами репрессий. В мае 1922 г. в Минске был организован судебный процесс над польск. священниками, что, по мнению властей, имело большое пропагандистское значение, показывало их «объективность» по отношению ко всем конфессиям. В то же время в зап. губерниях Центральной КИЦЦ предписывалось проводить изъятие ценностей в следующем порядке: в 1-ю очередь - из синагог, во 2-ю - из правосл. храмов, в 3-ю - из католич. костелов. В 1923 г. в Москве состоялся новый процесс над католич. священниками во главе с архиеп. Иоанном (Яном) Цепляком. Архиеп. Иоанн и настоятель католич. прихода в Петрограде прелат Константин Будкевич были приговорены к смертной казни. После вмешательства международной общественности архиеп. Иоанну казнь заменили высылкой из страны, прелат Константин Будкевич был расстрелян.

Нередко при проведении кампании по И. ц. ц. на местах сказывались национальные и конфессиональные особенности регионов. В ряде советских республик определяющее значение имела особая позиция местных властей. Так, Совнарком Армении прислал в Москву сообщение, что И. ц. ц. в республике «по местным условиям произвести невозможно». С аналогичным заявлением выступил и Дагестанский комитет РКП(б). Свои требования по организации И. ц. ц. выдвигал Всеукраинский ЦИК, что в целом смягчило проведение антицерковной кампании на Украине. В ряде национальных республик И. ц. ц. происходило в последующие годы.

Официально И. ц. ц. по стране было завершено 26 мая 1922 г., когда по предложению Троцкого Политбюро упразднило его комиссию как выполнившую свою задачу. Тем не менее в ряде регионов изъятие продолжалось, а в отдельных губерниях кампания возобновлялась в виде «доизъятия» ценностей. 1 июня член Президиума ЦК Помгола А. Н. Винокуров в интервью корреспонденту РОСТА огласил предварительные результаты И. ц. ц.: более 17 пудов золота и 11 415 пудов серебра, а также большое количество драгоценных камней. Винокуров сообщил, что авансом в счет поступлений от изъятия церковной собственности Наркомфин уже выделил 2 млн р. на закупку за границей семян, а также муки и рыбы. Итоговая ведомость конфискованного церковного имущества была получена только к нояб. 1922 г. Всего из храмов и мон-рей было собрано более 33 пудов золота, 23 997 пудов серебра, 35 670 бриллиантов. Суммарная стоимость изъятого составила 4 650 810 золотых р.

Изъятых церковных ценностей оказалось гораздо меньше добровольно собранных верующими средств для помощи голодающим и несопоставимо мало в сравнении с планами властей получить в результате изъятия несколько сот миллионов или даже миллиардов рублей. Большая часть изъятого у Церкви была потрачена на проведение самой кампании (технические расходы губКИЦЦ только за апр. 1922 составили более 1,5 млн р.), на антирелиг. агитацию, а также на содержание партийного и советского аппарата, где в это время были увеличены зарплаты и различные виды довольствия. Значительные суммы по предложению Троцкого были перечислены в распоряжение военного ведомства для создания мобилизационных запасов. Много изъятого было разворовано представителями властей, о чем свидетельствовали последующие судебные процессы над сотрудниками Гохрана. Впоследствии в связи с продолжающимся наступлением на Церковь и массовым закрытием храмов изъятие церковного имущества в СССР продолжалось и принимало иногда формы организованных антирелигиозных кампаний (напр., по изъятию церковных колоколов в 1928-1930).

И. ц. ц. в 1922 г. нанесло серьезный удар по Церкви. По всей стране были ограблены и осквернены тысячи храмов, мн. тысячи верующих были репрессированы, в заключении оказались большинство представителей высшей церковной власти. Тем не менее антицерковная кампания не смогла реализовать главной цели. Вопреки усилиям гонителей Русская Церковь не была уничтожена; стойкая и мужественная позиция Патриарха, большинства клира и мирян помогла Церкви выстоять, сохранив высокий духовный авторитет в народе.